ROMANCE CLUB
W.A.S.P. — Miss You
Ratan Vaish // Рэйтан Вайш
avan jogia // your choice
[

---

Махадева Рита-Шива. Как вообще вышло, что аватар самого Шивы спустился к людям? Как вышло, что он наблюдает, дает советы, манипулирует и испытывает эмоции, при этом оставаясь все еще полноценной частью того, кого в Индии считают самым великим Богом?

Как давно ты так существуешь?

Когда Бенгалия находилась под гнетом Британии, все на удивление казалось проще, — ты предпочитал стоять в стороне, обращая свой взор лишь на самые главные семьи дюжины, и изредка давая умные советы, которые наставят неразумных служителей Темной Матери на путь истинный. Был больше наблюдателем, уходил в себя, позволял побыть себе эгоистом, возможно?

Но ты увидел к чему приводит бездействие. Одна высокопоставленная семья из дюжины сбежала в другую страну, а вторая вырезала целую деревню в поисках мести. Ты был в ярости, но ярость эта была бессильна, — оставалось лишь косо смотреть на тех, кто мнит себя чуть ли не новыми богами и делать все для того, чтобы "обещанная жена" не возвращалась в родные края.

Возможно, тебе эта боль была слишком знакомой. Браки по расчету хоть кому-нибудь приносили счастье?

И все же, ты это сделал, — Амала Кхан, юный индолог из Англии прибыла в Калькутту. Возможно, ее приезд станет твоей самой большой ошибкой в бессмертной жизни, но есть шанс, что она сама того не зная, дарует тебе спасение, обретя уникальные силы и вернув тебе ту, кого увидеть ты больше и не смел надеяться.

А может сам Шива благоволит тебе?

---

заявка в пару: да

---

Давайте просто признаем, что Рэйтан (или Рейтан, как вам удобнее) на индуса вообще ни разу не похож))) говорят, что прототип персонажа был срисован с модели Тимура Симакова, но видимо уж слишком подвергли переработке. Если у вас есть на примете образ более подходящий под этого персонажа, то да, конечно, давайте обсудим, честно сама всю голову сломала 

Да, вы все правильно поняли, хочу Деви видеть рядом с Рейтаном, — не буду вашей июньской лилией могу быть февральской ахах, конечно, но мы что-нибудь придумаем, — сделаем красиво, комфортно и интересно) пусть драма будет вокруг, но не в их отношениях ♥

А еще мы с Амалой немного потрясли канон, поэтому у нас как Амала будет переноситься в начало 20 века, так и Деви будет появляться в 80х. Уверена, мы можем отыграть много интересного, особенно с тем учетом, что Рэй явно должен был видеть, как Деви стареет (а может и вовсе умирает не своей смертью? Можем эту смерть завязать на Тиане, чую, Деви в любом случае ему замуж отдадут :d), а потом внезапно видит ее в будущем.
Приходи, напишем свою историю, да еще по факту сразу с двумя кастами будет возможность поиграть, — все обсудим подробно ♥

---

Ваш пост

В последнее время она очень плохо спит.
Деви кажется, что кто-то постоянно за ней наблюдает. В темных углах поместья, в шелесте ночного ветра, в густых зарослях кустарника в саду. В лунном свете, проникающем сквозь полупрозрачную тюль в личные покои юной девушки и падающем прямо на хлопковые простыни. Из безумного множества древних бесценных книг в ее кабинете, — этот кабинет девушка уже считает своим.
Взгляд преследует ее повсюду. Иногда госпожа Шарма ощущает его почти физически, иногда не чувствует совсем, но все еще уверена, что тот незримо следует за ней в тенях.

А стоит ей закрыть глаза, как нарастающая с каждым днем паранойя подкидывает самые красочные кошмары.
Во снах ее преследуют призраки прошлого и ужасы настоящего. За ней по пятам ходят то чертов генерал-губернатор в шахтах с брачным договором наперевес заместо договора купли-продажи, то погибший брат обвиняет в том, что Деви виновата в его смерти, то Рати Банерджи трясет ее за плечи и кричит на фоне горящей резиденции, что госпожа Шарма украла ее мужа. "Да забери и подавись, не нужен он мне, только исчезни!" Вишенкой в этом калейдоскопе кошмаров был недавно-прибывший дядя, который во снах уже занял место во главе семьи и лишь гаденько посмеивался, потирая ручки и обещая устроить племяннице веселую жизнь.

Она обращается за помощью к тому, перед кем испытывала лишь благоговение и в жизни бы не решилась что-то просить, если бы не достигла крайней степени отчаяния. Аватар Шивы удивлен странной просьбе, но все же рисует ей причудливое мехенди, ловко орудуя кистью. Он уверяет, что это защитит ее. Защитит от бхутов, злых духов, недоброжелателей из потустороннего мира, да. Но не от самой себя.

В ту же ночь Девия вновь видит своего любимого погибшего брата Кайраса и резко просыпается в холодном поту с громкими криками, переходящими в самую настоящую истерику. Чем знатно пугает Камала, ворвавшегося в ее спальню чуть ли не с кинжалом наготове. Как же она устала. Почему чертов оберег не помогает?

Деви практически бежит на следующий день к своим дорогим подругам, — Радхе и Сарасвати Басу. Она счастлива, что застает обеих вместе в бодром расположении духа в саду и просит рассказать еще раз легенду об их семье, хотя и слышала ее уже неоднократно. Вдруг уловит в этом рассказе что-то новое? Может кровь Кали течет по легендам не только в крови Басу, делая всех женщин немного безумными? Неужели все же сходит с ума? Ей кажется, что еще немного, и она начнет слышать смех Темной Матери.

Ни один ее знакомый не может дать внятного ответа, зато все чаще окружение начинает кидать на Деви сочувственные взгляды. Слишком много на себя взвалила, а говорили, что справится, все же это мужская доля, — управлять делами семьи. Кто-то рискнул посоветовать успокаивающие травы, — за что сразу же познал силу гнева госпожи.

Девушку начинает это раздражать, — слишком долго ходит, шарахаясь каждой тени. Так ей главой семьи точно не стать. Быть может, уставая не только морально, но и физически, навязчивое ощущение исчезнет?

Она просит Камала о ежедневных тренировках на катарах, вспоминает про верховую езду, которая долгое время была ее отдушиной. Выкладывается по полной, не обращая внимания на синяки и ссадины. Периодически заглядывающая в гости Сарасвати каждый раз с замиранием сердца ищет новые синяки на теле подруги и смотря своими большими голубыми глазами, почти умоляет перестать себя убивать. Но подруга ее не слушает. Она устает так, что еле ноги передвигает к вечеру. От кошмаров это действительно помогло, — мертвые и неприятные перестали беспокоить по ночам, уступая место долгожданной пустоте. Вот только паранойя никуда не делась. Стоит девушке зарыться в документы или остаться в одиночестве, — это липкое неприятное ощущение чужого присутствия возвращалось, мешая сосредоточиться на деле.

И ровно в тот момент, когда Деви уже решает пересмотреть свое отношение к происходящему и смириться с присутствием безмолвного Наблюдателя, она слышит незнакомый женский голос...

THE THREE MUSKETEERS
Grimaud // Гримо
liam neeson или свой вариант

---

Забудьте нафиг сериал BBC, если вдруг вы его смотрели. Она нам тут не поможет.
Можно вспомнить книгу, если вдруг читали, если не читали — импровизируйте, здесь все сумасшедшие и можно хэдканонить.
Итак. Гримо — слуга Атоса, знавший и оберегавший его с юности.
Гримо — человек, который удивительный образом знает всю предысторию Атоса и миледи, включая клеймо, повешение и прочие малоприятные детали и каким-то чудом до сих пор жив.
Впрочем... почему чудом? Гримо умеет молчать.
Это, на самом деле, основной его талант — это угрюмый, молчаливый тип, с отличной интуицией, который научился за долгие годы угадывать желания этого поехавшего женоубийцы, пардон, своего хозяина и вытаскивать его из винных погребов, после поединков, после сомнительных приключений и возможно из Бастилии.
Так что заняться будет чем.
А вот зачем Гримо нужен мне — это другой вопрос.
Я очень хочу поиграть в испытание лояльности. Или в двойную лояльность, если вам так будет угодно.
Малозаментные ремарки и в книге и в пьесе "Юность мушкетеров" намекают, что к бывшей графине де Ла Фер,то есть уже леди Винтер, Гримо относится неплохо.
Его она ни разу отравить, ни заколоть не пыталась, даже несмотря на то, что он ее знал с того момента как она была "сестрой священника".
А уж сколько всего могут рассказать слуги — страшно себе представить.
Гримо — был тем, кого Атос отстранил от миледи перед ее казнью, опасаясь, что не сможет ему доверять (и это Гримо, который был с хозяином вообще как тень, несмотря на побои и его нелегкий характер).
Может... было с чего в нем сомневаться?
Сомневаюсь, что миледи очаровывала Гримо, она ему скорее в дочери годится, но вот выбор, кого защищать в какой момент — хозяина или хозяйку перед бедолагой возникал видимо постоянно.
Предать хозяина?
Отдать госпожу графиню на расправу? (не опять, а снова)
Помочь?
А если господа вновь союдутся, кто этих богатых психов разберет?
Вопросы, вопросы, одни вопросы.
А уж проблем с испытанием лояльности мы с господином графом де Ла Фер вам подкинем предостаточно.

---

заявка в пару: нет

---

да господи, если вдруг кто возьмет этого третьего копейщика в пятом ряду — заиграю залюблю. Какие уж тут условия. Лиама Нисона из "Тишины" предлагаю скорее как типаж, если есть свои варианты, помоложе, постарше — берите свои.

---

Ваш пост

Поместье встретило ее запустением и зеленью, напоминавшими о родной Фландрии — не потому ли в свое время она решила остановиться именно здесь? Хотя нет, вряд ли, тогда она искала только надежного убежища, а деревушка недалеко от поместья показалась ей достаточно сытным и спокойным местом, где можно, если не прожить многие годы, то хотя бы перевести дух.
Сейчас эта земля, лишившаяся хозяина, являла собой куда более печальное зрелище. Нет, ремесленники все еще перебивались случайными заработками, а деревенские жители все так же исправно могли собирать урожай, да и браконьерству в графских лесах теперь было мешать некому. Но обвалившаяся стена церкви, обветшавший мост через речку, выбоины на главной дороге, которые никто не потрудился замостить — все указывало на то, что больше никто не собирался тратить на поддержание порядка звонкие луидоры.

Слуг, конечно, в поместье искать было бесполезно, а своим людям миледи сейчас не доверяла. Ей оставалось лишь осторожно пройтись по окраине деревни, предусмотрительно пряча лицо под капюшоном. Его высокопреосвященство ясно дал понять, что какое-то время — и возможно долгое, — она будет сама по себе, и Анна хорошо понимала все риски их... сотрудничества.

— Пьер? — грузный кузнец с наполовину седой головой, уставился на нее, моргая, а потом выронил молот и побледнев отступил назад, шепча под нос молитву.
Действительно, будь это на сотню-другую миль южнее, в иной провинции, добрые поселяне по старой памяти могли призвать епископа для специального церковного следствия после таких-то гостей.

— Я жива, Пьер. — Анна обезоруживающе выставила ладони вперед. — Нет нужды меня отгонять огнем и молитвами. И если ты еще помнишь добро, то мне не помешала бы твоя помощь.

Всемогущий господь, как предусмотрительна она была в шестнадцать, когда упиваясь новым статусом, с удовольствием раздавала деньги на малейшие нужды, хлопотала за деревенских жителей. Что ей двигало тогда, радость от обретенной внезапно силы или минутная жалость к тем, кому повезло куда меньше, чем ей? Возможно и то и другое.
— Госпожа графиня, но как же... но что же... — Пьер продолжал моргать, а потом всплеснув, дрожащими руками, принялся стаскивать с себя перемазанный фартук из прожженой местами кожи. — Вы, небось, голодны с дороги? В замке-то паутина одна по углам.
— Если ты добудешь вина и окорок, Пьер, я буду весьма признательна — Анна кивнула головой и тут же поправила выбившиеся из под капюшона белокурые пряди. — Но для начала, проводи меня до поместья. Хочу знать, что за пересуды ходили про меня и... графа, все эти годы.
Цепким взглядом она оглядела окрестности.
На них оглядывались, но пока без особого интереса. Знатная женщина, остановившаяся, чтобы подковать коня, пусть и не самый ожидаемый гость в глухомани, но и не такая уж диковинка.

— Да что уж рассказывать тут, — Пьер, шумно вздыхая, стреножил ее лошадь. — Разное говорили. Что несчастный случай какой с вами был, и граф потом рассудком повредился. А другие говорили, что граф вас прикончил за... — кузнец неловко запнулся на полуслове и лишь после милостивого кивка графини продолжил полушепотом, — ...За измену.

Миледи подавила невкий смешок. Эта версия была близка к истине, но в то же время намного более удобна, чем сомнительные слухи о клейменой преступнице.

***
В поместье действительно мало что осталось, хотя часть мебели и даже фамильных портретов была на своих местах. Толстый слой пыли покрывал забранные тканью кресла и дубовый стол в зале левом крыле, где они собирали когда-то гостей на званый ужин.

— Может это, я кого из дочерей попрошу пока вам помочь, госпожа графиня? — Пьер мялся в дверном проеме.
— Не стоит. Ближайшие дни я справлюсь сама, — качнула головой Анна. — Большая просьба, пока придержи в секрете мое появление, столько, сколько сможешь.
— Никому ни слова! — закивал кузнец, как игрушечный болванчик, видно было, что он уже с трудом сдерживает свое любопытство, пришедшее на смену страху, но расспрашивать не решается.
Анна подарила ему самую блистательную из своих улыбок.
— Я расскажу тебе все в свое время... дорогой друг, одно могу сказать точно, граф тоже жив, пусть и... действительно, не очень здоров. — это была пустая, но сладкая месть с ее стороны. Вряд ли тот, кто скрывается под чужим именем будет возвращаться в то место, откуда так позорно бежал без крайней на то нужды. Но если даже и рискнет, то пусть такие слухи будут ему маленьким напоминанием. — А пока, будь добр, позаботься об ужине? — Она отсчитала около пятидесяти су. — Оставшиеся монеты оставь себе за услуги.

Не то, чтобы она совсем не доверяла старику Пьеру, пытаясь его задобрить. Когда-то, будучи еще сестрой священника она с помощью простенького отвара выхаживала его дочь от лихорадки. Все же порой ее знания были не только убийственны, но и практичны. Но также они были опасны для нее самой — не стань она графиней, могла бы вполне оказаться в статусе местной ведьмы. Все, что она делала по сути всегда было или сомнительно или опасно, как ни посмотри, так что жизнь ее научила не доверять. А о неосмотрительности напоминало не только клеймо на плече, но и еле заметный шрам на шее, который она предпочитала все же скрывать под ожерельями и бархотками.

Пьер вышел, а миледи, сорвав плотную, пропыленную ткань, устало опустилась в кресло.

THE THREE MUSKETEERS
Напиши мне песню, нарисуй мне барашка
Если небо вдруг оглушит тишиной,
Если будет больно, если будет страшно,
Ты не бойся, я возьму тебя с собой

Raoul de Bragelonne // Рауль де Бражелон
Timothie Chalamet или свой вариант

---

Дорогой виконт!
Я не являюсь вашей матерью, как бы мне этого не хотелось, и вообще зря я конечно не убила вашу матушку, в те времена, когда она участвовала со скуки во всех возможных заговорах, но я буду очень рада вас видеть.
У тебя внешность твоего отца, но к счастью или к сожалению твой характер не настолько отвратителен и из-за мягкого сердца тебе сложно будет выживать в этом жестоком мире.
Я даже не знаю, поможет это или помешает, но мне бы хотелось, чтобы вы участвовали в самых безумных семейных и не только семейных отыгрышах в возможном туманном будущем или в АУ.

---

заявка в пару: нет

---

Да мы с вашим батюшкой достаточно самонадеянны, чтобы пытаться сводить наших детей в рамках одного эпизода.
Удачи всем нам в этом самоубиийственном мероприятии.
Помолимся за тех окружающих, которые рискнут к этому присоединиться.
Если есть на примете твой дорогой брат Джон Френсис Винтер aka Мордаунт — приводи его с собой. Если нет — приходи один.
Обещаем — будет стекольно и смешно.

PS Ваши  отношения — вы сами и разбирайтесь, что вы будете играть именно друг с другом. Папа вас любит, папа не бросит ни вас, ни пить, ни курить.
Маме выжить сложнее сложнее, но мама на государственной службе.

От Атоса: В отличии от твоего брата — тебе досталось имение Бражелон. Твоя мать была прекрасной женщиной, которой просто "не повезло". Впрочем, признаться тебе уже взрослому, всем моим женщинам в разные моменты жизни "Не повезло". Ведь тем кому везёт — нет места подле меня, такова уж тяжелая судьба. Так было с Анной, так было с Мари.
Удивлю, но, вероятно, ты даже и не догадываешься о том что у тебя есть брат. Жан-Франсуа. Может он мой сын по крови, может нет, но отношусь я к вам обоим как к равным. Вы оба — мои дети, потому что отеческое сердце не находит покоя в мысленных терзаниях о происхождении. И пусть я слишком пекусь о "родовой" чести, но тебе я готов раскрыться и сказать, что Жан-Франсуа для меня так же дорог. Не знаю, какие отношения сведут вас. Как врагов ли, или как друзей. Как братьев, или бог ведает как ещё, но прошу. После прочтения этого письма — изволь же принять его как брата и равного себе. Пусть и тебе я внимания уделил куда-как больше. Твой отец, Атос де ла Фер.

Дорогие дети. Не знаю что там понапишет ваша матушка в этом светлом послании, но знайте — отец ваш вас любит. Да, характер мой не подарок. Пью, быть может, излишне без меры, но прошу проявить понимание. Жизнь моя была и есть тяжелой, а знакомство с вашей матерью мне легкости к бытию не дает. Она женщина с не менее тяжелым характером, а так же поразительной тягой к жизни. Мне, признаться, этой тяги немного не хватает. Потому письмо вы это прочтете, вероятно, когда вам будет достаточно лет, чтобы осознать "Папенька соизволил приказать долго жить и в наследство нам оставил лишь проблемы". В общем-то — это действительно так и будет.

---

Ваш пост

Поместье встретило ее запустением и зеленью, напоминавшими о родной Фландрии — не потому ли в свое время она решила остановиться именно здесь? Хотя нет, вряд ли, тогда она искала только надежного убежища, а деревушка недалеко от поместья показалась ей достаточно сытным и спокойным местом, где можно, если не прожить многие годы, то хотя бы перевести дух.
Сейчас эта земля, лишившаяся хозяина, являла собой куда более печальное зрелище. Нет, ремесленники все еще перебивались случайными заработками, а деревенские жители все так же исправно могли собирать урожай, да и браконьерству в графских лесах теперь было мешать некому. Но обвалившаяся стена церкви, обветшавший мост через речку, выбоины на главной дороге, которые никто не потрудился замостить — все указывало на то, что больше никто не собирался тратить на поддержание порядка звонкие луидоры.

Слуг, конечно, в поместье искать было бесполезно, а своим людям миледи сейчас не доверяла. Ей оставалось лишь осторожно пройтись по окраине деревни, предусмотрительно пряча лицо под капюшоном. Его высокопреосвященство ясно дал понять, что какое-то время — и возможно долгое, — она будет сама по себе, и Анна хорошо понимала все риски их... сотрудничества.

— Пьер? — грузный кузнец с наполовину седой головой, уставился на нее, моргая, а потом выронил молот и побледнев отступил назад, шепча под нос молитву.
Действительно, будь это на сотню-другую миль южнее, в иной провинции, добрые поселяне по старой памяти могли призвать епископа для специального церковного следствия после таких-то гостей.

— Я жива, Пьер. — Анна обезоруживающе выставила ладони вперед. — Нет нужды меня отгонять огнем и молитвами. И если ты еще помнишь добро, то мне не помешала бы твоя помощь.

Всемогущий господь, как предусмотрительна она была в шестнадцать, когда упиваясь новым статусом, с удовольствием раздавала деньги на малейшие нужды, хлопотала за деревенских жителей. Что ей двигало тогда, радость от обретенной внезапно силы или минутная жалость к тем, кому повезло куда меньше, чем ей? Возможно и то и другое.
— Госпожа графиня, но как же... но что же... — Пьер продолжал моргать, а потом всплеснув, дрожащими руками, принялся стаскивать с себя перемазанный фартук из прожженой местами кожи. — Вы, небось, голодны с дороги? В замке-то паутина одна по углам.
— Если ты добудешь вина и окорок, Пьер, я буду весьма признательна — Анна кивнула головой и тут же поправила выбившиеся из под капюшона белокурые пряди. — Но для начала, проводи меня до поместья. Хочу знать, что за пересуды ходили про меня и... графа, все эти годы.
Цепким взглядом она оглядела окрестности.
На них оглядывались, но пока без особого интереса. Знатная женщина, остановившаяся, чтобы подковать коня, пусть и не самый ожидаемый гость в глухомани, но и не такая уж диковинка.

— Да что уж рассказывать тут, — Пьер, шумно вздыхая, стреножил ее лошадь. — Разное говорили. Что несчастный случай какой с вами был, и граф потом рассудком повредился. А другие говорили, что граф вас прикончил за... — кузнец неловко запнулся на полуслове и лишь после милостивого кивка графини продолжил полушепотом, — ...За измену.

Миледи подавила невкий смешок. Эта версия была близка к истине, но в то же время намного более удобна, чем сомнительные слухи о клейменой преступнице.

***
В поместье действительно мало что осталось, хотя часть мебели и даже фамильных портретов была на своих местах. Толстый слой пыли покрывал забранные тканью кресла и дубовый стол в зале левом крыле, где они собирали когда-то гостей на званый ужин.

— Может это, я кого из дочерей попрошу пока вам помочь, госпожа графиня? — Пьер мялся в дверном проеме.
— Не стоит. Ближайшие дни я справлюсь сама, — качнула головой Анна. — Большая просьба, пока придержи в секрете мое появление, столько, сколько сможешь.
— Никому ни слова! — закивал кузнец, как игрушечный болванчик, видно было, что он уже с трудом сдерживает свое любопытство, пришедшее на смену страху, но расспрашивать не решается.
Анна подарила ему самую блистательную из своих улыбок.
— Я расскажу тебе все в свое время... дорогой друг, одно могу сказать точно, граф тоже жив, пусть и... действительно, не очень здоров. — это была пустая, но сладкая месть с ее стороны. Вряд ли тот, кто скрывается под чужим именем будет возвращаться в то место, откуда так позорно бежал без крайней на то нужды. Но если даже и рискнет, то пусть такие слухи будут ему маленьким напоминанием. — А пока, будь добр, позаботься об ужине? — Она отсчитала около пятидесяти су. — Оставшиеся монеты оставь себе за услуги.

Не то, чтобы она совсем не доверяла старику Пьеру, пытаясь его задобрить. Когда-то, будучи еще сестрой священника она с помощью простенького отвара выхаживала его дочь от лихорадки. Все же порой ее знания были не только убийственны, но и практичны. Но также они были опасны для нее самой — не стань она графиней, могла бы вполне оказаться в статусе местной ведьмы. Все, что она делала по сути всегда было или сомнительно или опасно, как ни посмотри, так что жизнь ее научила не доверять. А о неосмотрительности напоминало не только клеймо на плече, но и еле заметный шрам на шее, который она предпочитала все же скрывать под ожерельями и бархотками.

Пьер вышел, а миледи, сорвав плотную, пропыленную ткань, устало опустилась в кресло.